Поэзия / 20

lawrence | 2009.11.11. - 21:10:58 | Peržiūrėta 13080 kartų

День добрый, портал.

Предлагаю делиться любимыми стихотворениями! Не собственного сочинения! :D (во имя сохранения качества) А пера классиков. ... Или полу-классиков, на худой конец.

На любом языке, разумеется.

meandros | 2009.11.21. - 02:12:50

Ну и большая просьба к calvi, лично от меня, - указать авторство опубликованных им стихов. А то я, во всегдашнем своем скудоумии, так и не смог их опознать...

lawrence | 2009.11.21. - 11:06:33

Поддерживаю. Я тоже не знаю авторства тех стихотворений.

Хочу опубликовать призведения ещё двух ’серебряных’.

Илья Эренбург, отношения которого с советской властью меня до сих пор поражают - как он умел так лавировать - кстати, это человек, перу которого принадлежит "Увидеть Париж и умереть". Стихотворение "России" было написано не в послереволюционной эмиграции, как может показаться, а в 1913 году.

Ты прости меня, Россия, на чужбине
Больше я не в силах жить твоей святыней.

Слишком рано отнят от твоей груди,
Я не помню, что осталось позади.

Если я когда-нибудь увижу снова
И носильщиков, и надпись «Вержболово»,

Мутный, ласковый весенний день,
Талый снег и горечь деревень,

На дворе церковном бурые дорожки
И березки хилой тонкие сережки, —

Я пойму, как пред тобой я нищ и мал,
Как я много в эти годы растерял.

И тогда, быть может, соберу я снова
Всё, что сохранилось детского, родного,

И отдам тебе остатки прежних сил,
Что случайно я сберег и утаил.

lawrence | 2009.11.21. - 11:14:04

А это - забытый ’серебряный’ Алексей Лозина-Лозинский. Написано тоже в Европе (Капри), тоже в 1913 году.

Ты смолоду жила в пустом болтливом свете,
Среди всеведущих и всемогущих фраз...
О эта барышня в научном кабинете
С циническим умом и молодостью глаз!

Ах, звезды и простор! Ведь это... это звуки?
Ах, анархизм! Charmant! Ax, Кант! Ах, роскошь зла!
Мне страшно за момент, когда в безмолвной муке
Вдруг ты поймешь всю ложь, которой ты жила...

Что тянет нас к тебе? Веселость, сожаленье,
Иль тени прожитых, почти таких же дней?
Я так любил всегда подвальное растенье
И странно-сходный с ним цветок оранжерей...

meandros | 2009.11.22. - 01:53:34

По случаю субботнего вечера позволю себе некоторую фривольность, разумеется, если хозяин дискуссии не будет против... :)
Тоже классика, в своем роде. Самый-разсамый "серебряный" век... :D
Михаил Кузмин, из сборника "Занавешенные картинки".

Али

Не так ложишься, мой Али,
Какие женские привычки!
Люблю лопаток миндали
Чрез бисерныя перемычки,
Чтоб расширялася спина
В два полушария округлых
Где дверь запретная видна
Пленительно в долинах смуглых.
Коралловый дрожит бугор,
Как ноздри скакуна степного
И мой неутомимый взор
Не ищет зрелища другого,
О, свет зари! О, розы дух!
Звезда вечерних вожделений!
Как нежен юношеский пух
Там, на истоке разделений!

Когда-б я смел, когда-б я мог,
О, враг, о, шах мой, свиться в схватке,
И сладко погрузить клинок
До самой, самой рукоятки!
Вонзить и долго так держать,
Сгорая страстью и отвагой,
Не вынимая, вновь вонзать
И истекать любовной влагой!
Разлился соловей вдали,
Порхают золотые птички!
Ложись спиною вверх, Али,
Отбросив женские привычки!

1918

meandros | 2009.11.22. - 03:19:52

Ну и для равновесия на ту же тему, только в чуть менее свободных выражениях, и, мммм... , более романтическом ключе. :)

Гай Валерий Катулл, из первой книжонки

XLVIII

Mellitos oculos tuos, Iuventi,
si quis me sinat usque basiare,
usque ad milia basiem trecenta
nec umquam videar satur futurus,
non si densior aridis aristis
sit nostrae seges osculationis.


P.S. русский перевод есть где-то тут http://hortipriapi.chat.ru/ca...tullus.html

lawrence | 2009.11.22. - 11:47:18

Meandros, ВАМ в этой дискуссии можно практически всё. Продолжайте, прошу Вас.

Я хочу опубликовать ещё одно известное произведение. От одной великой ’серебряной’ Марины Ивановны к другой, величайшей, Анне Андреевне.

АННЕ АХМАТОВОЙ

Узкий, нерусский стан -
Над фолиантами.
Шаль из турецких стран
Пала, как мантия.

Вас передашь одной
Ломаной черной линией.
Холод - в весельи, зной -
В Вашем унынии.

Вся Ваша жизнь - озноб,
И завершится - чем она?
Облачный - темен - лоб
Юного демона.

Каждого из земных
Вам заиграть - безделица!
И безоружный стих
В сердце нам целится.

В утренний сонный час,
- Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.


Кстати, я советую посмотреть новый фильм об Анне Ахматовой "Татарская Княжна". Его демонстрировали в столице Лифляндской в рамках последнего фестиваля Российского кино. Режиссёр - Ирина Квирикадзе. Анну Андреевну играют Ханна Шигула и Дана Агишева. Очень необычно снято, равнодушным фильм не оставляет.    

lightsome | 2009.11.22. - 13:27:13

: ))) не удержался, хотя, по-моему все это уже знают.

Медленно верно газ
Плыл по уставшей комнате
Не задевая глаз
Тех, что вы вряд ли вспомните.

Бился неровно пульс,
Мысли казались голыми
Из пистолета грусть
Целилась прямо в голову.

Строчки летели вниз
Матом ругались дворники
Я выбирала жизнь
Стоя на подоконнике.

В утренний сонный час
Час когда все растаяло
Я полюбила вас
Марина Цветаева...

   
или там:
В утренний сонный час,
- Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Кира Муратова :)

   
(Земфира, "Я полюбила Вас")

meandros | 2009.11.23. - 00:39:45

lawrence, Вы меня смущаете, право слово.    
"Татарскую княжну" скачаю непременно, спасибо за наводку.
Цветаевой, в ее посвящениях, вообще на редкость точно удавалось передать характер каждого из адресатов. Мне в свое время очень нравился стих посвященный "архангелу-тяжелоступу" - Маяковскому. На редкость точное определение, мне кажется...

lightsome, а я уж думал, как это мы так долго, да без гражданки Рамазановой... Поражался прямо. Но теперь все наконец встало на свои места. Я могу умереть спокойным.    

Сегодня предлагаю опять кое-что из американской классики.
Walt Whitman, из книги Calamus.

"Whoever you are holding me now in hand"

Whoever you are holding me now in hand,
Without one thing all will be useless,
I give you fair warning before you attempt me further,
I am not what you supposed, but far different.
Who is he that would become my follower?
Who would sign himself a candidate for my affections?

The way is suspicious, the result uncertain, perhaps destructive,
You would have to give up all else, I alone would expect to be your
sole and exclusive standard,
Your novitiate would even then be long and exhausting,
The whole past theory of your life and all conformity to the lives
around you would have to be abandon’d,
Therefore release me now before troubling yourself any further, let
go your hand from my shoulders,
Put me down and depart on your way.

Or else by stealth in some wood for trial,
Or back of a rock in the open air,
(For in any roof’d room of a house I emerge not, nor in company,
And in libraries I lie as one dumb, a gawk, or unborn, or dead,)
But just possibly with you on a high hill, first watching lest any
person for miles around approach unawares,
Or possibly with you sailing at sea, or on the beach of the sea or
some quiet island,
Here to put your lips upon mine I permit you,
With the comrade’s long-dwelling kiss or the new husband’s kiss,
For I am the new husband and I am the comrade.

Or if you will, thrusting me beneath your clothing,
Where I may feel the throbs of your heart or rest upon your hip,
Carry me when you go forth over land or sea;
For thus merely touching you is enough, is best,
And thus touching you would I silently sleep and be carried eternally.

But these leaves conning you con at peril,
For these leaves and me you will not understand,
They will elude you at first and still more afterward, I will
certainly elude you.
Even while you should think you had unquestionably caught me, behold!
Already you see I have escaped from you.

For it is not for what I have put into it that I have written this book,
Nor is it by reading it you will acquire it,
Nor do those know me best who admire me and vauntingly praise me,
Nor will the candidates for my love (unless at most a very few)
prove victorious,
Nor will my poems do good only, they will do just as much evil,
perhaps more,
For all is useless without that which you may guess at many times
and not hit, that which I hinted at;
Therefore release me and depart on your way.

lawrence | 2009.11.23. - 17:31:45

Говоря о Владимире Владимировиче (не о том, что в палатах царских), вспомнилось одно стихотворение. Не лучшее из Маяковского, но ценное тем, что пусть написано в судьбоносный для державы семнадцатый, не теряет своего значения и в наши дни.


СКАЗКА О КРАСНОЙ ШАПОЧКЕ

Жил был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.

Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта в нем красного не было и нету.

Услышит кадет - революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.

Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета, и кадетов дед.

Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.

И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.

Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.

Когда будете делать политику, дети,
не забудьте сказочку об этом кадете.

lawrence | 2009.11.26. - 03:27:33

По случаю вечера... самого обычного вечера, вспоминаю следующее стихотворение:

Игорь Северянин, из "Ананасов в шампанском"

ГРАЦИОЗА.

Я нежно хотел бы уснуть,
Уснуть, - не проснуться...
Далеко-далеко уйти,
Уйти, - не вернуться...

Хотел бы ее целовать,
Почти не целуя:
Словами, ведь, грубо сказать,
Как тонко люблю я...

Ни страсти хочу, ни огня,
И боли слиянья,
Чтоб телом к ней в тело войти,
Войти без страданья...

Хочу я не тела ее,
Но лишь через тело
Прочувствовать душу могу
Всецело...

Октябрь 1911 г.

shaytan | 2009.11.26. - 22:07:28

Ого, да тут целый парад "серебряных", а я бы предложил Les Fleurs du mal. Пусть меня обвинят в плохом вкусе, сам не могу слишком долго читать Бодлера, много смерти и разврата... Но во всём этом проскальзывают, как бы сказать лучше, пугающая нежность и отчаяние...
Перечитал, что написал, и сам испугался)) Надо мне для этой темы отдельный ник заводить, чтоб умничать и не палиться 
Ладно, сюда решил скинуть один из стихов Шарля Бодлера:  

ПЕСНЬ ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

Пусть искажен твой лик прелестный
Изгибом бешеных бровей -
Твой взор вонзается живей;
И, пусть не ангел ты небесный,

Люблю тебя безумно, страсть,
Тебя, свободу страшных оргий;
Как жрец пред идолом, в восторге
Перед тобой хочу упасть!

Пустынь и леса ароматы
Плывут в извивах жестких кос;
Ты вся - мучительный вопрос,
Влияньем страшных тайн богатый!

Как из кадильниц легкий дым,
Твой запах вкруг тебя клубится,
Твой взгляд - вечерняя зарница,
Ты дышишь сумраком ночным!

Твоей истомой опьяненным
Ты драгоценней, чем вино,
И трупы оживлять дано
Твоим объятьям исступленным!

Изгиб прильнувших к груди бедр
Пронзает дрожь изнеможении;
Истомой медленных движений
Ты нежишь свой роскошный одр.

Порывы бешеных страстей
В моих объятьях утоляя,
Лобзанья, раны расточая,
Ты бьешься на груди моей:

То, издеваясь, грудь мою
С безумным смехом раздираешь,
То в сердце тихий взор вперяешь,
Как света лунного струю.

Склонясь в восторге упоений
К твоим атласным башмачкам,
Я все сложу к твоим ногам:
Мой вещий рок, восторг мой, гений!

Твой свет, твой жар целят меня,
Я знаю счастье в этом мире!
В моей безрадостной Сибири
Ты - вспышка яркого огня!



P.S. Ну и, конечно же, текст в оригинале и отличные английские переводы можно найти по ссылке http://fleursdumal.org/poem/210 С удовольствием скинул бы сюда все три версии, но как обычно отдаю предпочтение русскому, хоть и переводу, чтоб все, кто заходят в тему, могли понять стих, а не только заценить слог)   

meandros | 2009.11.27. - 23:19:18

Бодлер безусловно и давно рулит.    
Но читать его много и сразу, вредно для душевного здоровья (это я вам как специалист говорю).

Сегодня хочу вам предложить диковину - стихотворение написанное четырехсложным размером (четвертым, стало быть, пэоном). Автор - Дмитрий Быков (не сочтите за злоупотребление разрешением размещать "полу-классиков", но Быков местами дивно хорош... ).
Стихотворение само по себе особой смысловой нагрузки не несет, но ритмика меня лично завораживает.

ПЭОН ЧЕТВЕРТЫЙ

О Боже мой, какой простор! Лиловый, синий, грозовой, - но чувство странного уюта: все свои. А воздух, воздух ледяной! Я пробиваю головой его разреженные, колкие слои. И - вниз, стремительней лавины, камнепада, высоту теряя, - в степь, в ее пахучую траву! Но, долетев до половины, развернувшись на лету, рванусь в подоблачье и снова поплыву.

Не может быть: какой простор! Какой-то скифский, а верней - дочеловеческий. Восторженная дрожь: черносеребряная степь и море темное за ней, седыми гребнями мерцающее сплошь. Над ними - тучи, тучи, тучи, с чернотой, с голубизной в разрывах, солнцем обведенные края - и гроздья гроз, и в них - текучий, обтекаемый, сквозной, неузнаваемый, но несомненный я.

Так вот я, стало быть, какой! Два перепончатых крыла, с отливом бронзовым, - смотри: они мои! Драконий хвост, четыре лапы, гибкость змея, глаз орла, непробиваемая гладкость чешуи! Я здесь один - и так под стать всей этой бурности, всему кипенью воздуха и туч лиловизне, и степи в черном серебре, и пене, высветлившей тьму, и пустоте, где в первый раз не тесно мне.

Смотри, смотри! Какой зловещий, зыбкий, манкий, серый свет возник над гребнями! Летучая гряда, смотри, разверзлась и раздвинулась. Приказ или привет - еще не ведаю; мне, стало быть, туда. Я так и знал: все только начато. Я чувствовал, что взят не ради отдыха. Ведь нас наперечет. Туда, туда! Клубится тьма, дымится свет, и дивный хлад, кристальный душ по чешуе моей течет.

Туда, на зов, на дымный луч! Лети, не спрашивай причин, без сожаления о первом из миров, - туда, в пространство зыбких форм, непостижимых величин, чудесных чудищ, грозных игрищ и пиров! Туда, где облачных жаровен тлеют угли, где в чаду сраженья горнего грохочет вечный гром, туда, где в битве, час неровен, я, глядишь, опять паду и вновь очнусь, уже на ярусе втором.

Лечу, крича: "Я говорил, я говорил, я говорил! Не может быть, чтоб все и впрямь кончалось тут!". Как звать меня? Плезиозавр? Егудиил? Нафанаил? Левиафан? Гиперборей? Каталабют? Где я теперь? Изволь, скажу, таранить облако учась одним движением, как камень из пращи: пэон четвертый, третий ярус, пятый день, десятый час. Вот там ищи меня, но лучше не ищи.

calvi | 2009.12.04. - 02:12:13

"Три составные"


Жженый сахар, коньяк и миндаль-
Снегопад как кусочки зефира...
Расслылают в посылках по миру
Ее снежный забытый февраль...

В предпосылках октябрьской ночи
По глухому асфальту шаги...
Она пишет пустые стихи
И выводит ненужные строчки...
Ее маленький мир так нелеп
Под лучами фонарного света...
Она слишком вульгарно одета...
Кто увидел ее -тот ослеп...
На десерт по утрам- алкоголь,
Коматозом- душевная кома...
Никотин с элементом ментола
Заглушает сердечную боль...
И в потьмах продает свой сюжет,
Для которого ценник не нужен...
И плывет по каналам и лужам,
Словно блок дорогих сигарет...
После осени- сразу весна...
Поцелуй фиолетовой пудрой...
Снова день затянувшимся утром...
Снова ровно полночи без сна...
Бесконечно текущий роман
С городами повышенной влаги,
И к ногам ее- белые флаги...
Она знает- все это обман!..
На глаза вновь одеты очки...
Но она ничего не теряет...
Просто так идеально скрывает
Свои слишком большие зрачки...
Она любит красивую лесть...
Незнакомым прохожим- приветы...
Ее слишком короткое лето
Не начавшись, закончится здесь...
И тест- драйв вдоль ночных фонарей...
В газ педаль- стометровым пробегом...
Она лепит фигуры из снега
И сажает снежинки на клей...
И начертит свой собственный рай,
Надевая зимой босоножки...
И сигналят ей вслед неотложки...
Пусть молчат! У нее сейчас май!..
И пусть смех у нее за спиной!..
И пусть впала педаль до упора...
Время нет, чтоб вести разговоры...
Она очень спешит!..Ей- домой...

Поднимается ввысь, в магистраль...
Разделяют полоски кривые
Ее карму на три составные:
Жженый сахар, коньяк и миндаль...

http://www.playcast.ru/view/1036863/9...d21b93326pl

calvi | 2009.12.04. - 02:16:51

Ангел над городом

Не каждый может верить в Бога
Но в Ангела мы верим все
Мысль , что нас опекает кто-то
Сидит в сознании людей

Тот голос внутренним зовется
Шестое чувство дали нам
Мы интуиции вверяем
Свои поступки и дела

Бывают случаи удачи
Когда в аварию попав
Из груды смятого металла
Без повреждений вынут нас

И пуля пролетит не ранив
А если ранит , то легко
Тот сантиметр рядом с сердцем
Твой ангел дал , махнув крылом

Нельзя ему в судьбу вмешаться
Он может только подсказать
А если вышла неприятность –
Не слушался его опять

Число их 9 максимально
Чем больше, тем счастливей ты
Тогда во всем тебе удача
Везунчик, баловень судьбы!

В награду нам дают не деньги
А силу чувств, любовь людей
Мы любим гениев искусства
Не президентов,…богачей

Над городом парит наш ангел
Все наши мысли навиду
Давайте будем осторожны,
Желая что-нибудь…кому

Там одиночеством страдая
За нас переживает он
Жизнь- миг! Хотя мы это знаем
Живем всего одним лишь днем

Ночного города охрана
Он видит все, когда мы спим
И в лунном свете отражаясь
Молчит наш добрый Херувим

Борьба добра со злом, дня с ночью
Война невидимых миров
Спит город чем -то озабочен
На утро снова жить готов

calvi | 2009.12.04. - 02:23:28

Ну и большая просьба к calvi, лично от меня, - указать авторство опубликованных им стихов. А то я, во всегдашнем своем скудоумии, так и не смог их опознать...

****************************************

meandros     http://forum.bluesystem.org/viewtopic....php?t=1290

lawrence | 2009.12.04. - 03:00:21

Качественная авторская поэзия несомненно приветствуется. Спасибо, Calvi.    

На ангельскую тему вспомнилось стихотоворение, всем хорошо известное. И я давно хотел увидеть век девятнадцатый русской поэзии на этих страницах...

Итак, тот, кому так хотелось быть потомком Томаса.

АНГЕЛ

По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.

Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.

lawrence | 2009.12.10. - 13:33:42

Или вот:

МОРСКАЯ ЦАРЕВНА

В море царевич купает коня;
Слышит: "Царевич! Взгляни на меня!"

Фыркает конь и ушами прядет,
Брызжет в плещет и дале плывет.

Слышит царевич: "Я царская дочь!
Хочешь провесть ты с царевною ночь?"

Вот показалась рука из воды,
Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова;
В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят;
Брызги на шее как жемчуг дрожат.

Мыслит царевич: "Добро же! Постой!"
За косу ловко схватил он рукой.

Держит, рука боевая сильна:
Плачет и молит и бьется она.

К берегу витязь отважно плывет;
Выплыл; товарищей громко зовет.

"Эй вы! сходитесь, лихие друзья!
Гляньте, как бьется добыча моя...

"Что ж вы стоите смущенной толпой?
Али красы не видали такой?"

Вот оглянулся царевич назад:
Ахнул! померк торжествующий взгляд.

Видит, лежит на песке золотом
Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чешуею змеиной покрыт,
Весь замирая, свиваясь дрожит;

Пена струями сбегает с чела,
Очи одела смертельная мгла.

Бледные руки хватают песок,
Шепчут уста непонятный упрек...

Едет царевич задумчиво прочь.
Будет он помнить про царскую дочь!

aspectintime | 2009.12.10. - 18:57:52

В понедельник - я влюбился,

А во вторник - я страдал,

В среду - я в любви признался,

А в четверг - ответе ждал,

В пятницу - мы поженились,

А в субботу - подрались,

В воскресенье - в суд подали,

В понедельник - развелись!

aspectintime | 2009.12.10. - 19:25:37

Обними меня покрепче и не

Выпускай из этих рук до утра.

Потому, что мне хватает вполне

Всех бессмысленных логичных утрат.

Дай мне губы твои, ноги и грудь.

Нежность кожи и дыхания плеск.

Мне все время не хватает чуть-чуть,

Чтоб поймать звезды растаявший блеск.

Я внезапно перейду эту грань

Полусна...

Раздвину ноги твои...

Ты меня рукою сонной достань –

Удивишься как он жадно стоит!

Если я с тобою рядом, то я

Обладать хочу тобою еще.

Чтобы ты шептала: «Милый… Твоя…

По... би меня еще, хорошо?»

Чтобы эти волны сна, полусна

Поднимались нашим выдохам в такт,

Чтобы нас соединяла весна

Голых, жарких…

Так… Вот так … И вот так!..

Петр Давыдов

aspectintime | 2009.12.10. - 19:29:50

EROTICHESKIE STIHI
"Ночь"

Наши тела чуть ближе,
Наших минут чуть больше,
Руки спускаются ниже
Пальцы косаются кожи.
Плавно играют тени
в комнате сыро и душно
Передо мной на колени
ночь опустилась послушно
Часики тикают спешно
между губами губы
Шевелятся нежно, нежно
А после упрямо и грубо
Вслух или молча - неважно
Глубже в обители храма,
Я несомненно отважна
если конечно ты рядом...